_{МИХАИЛ ГРУШЕВСКИЙ В СВОЕ ВРЕМЯ БЛЕСТЯЩЕ ОБОСНОВАЛ ИСТОРИЧЕСКУЮ ЭВОЛЮЦИЮ И ПУТИ РАЗВИТИЯ УКРАИНСКОГО И РУССКОГО НАРОДОВ И ИХ ЯЗЫКОВ}

Такое нежелание вызвано глубоко укоренившимся мнением о некоей простонародности или даже второсортности украинского языка в сравнении с «великим и могучим» русским языком. И во времена Российской империи, и в Советском Союзе это мнение усердно и с равным успехом навязывалось украинцам (малороссам) и великодержавными шовинистами, и пролетарскими интернационалистами.

«Второсортность» украинского языка объяснялась тем, что он является якобы «испорченным» вариантом (наречием) русского языка. Великороссы согласно такой теории сохранили чистоту древнерусского языка, в отличие от малороссов, которые подверглись литовско-польской экспансии, и язык которых в связи с этим испытал сильное влияние польского языка.

Миф об «испорченности» украинского языка берет свое начало с гипотезы российского ученого М. П. Погодина, который считал, что после татаро-монгольского нашествия все население Киевской Руси ушло на северо- восток, а территорию современной Украины заселили выходцы с польских земель. На теории Погодина уже давно не оставили камня на камне как украинские (М. А. Максимович, В. Б. Антонович, М. С. Грушевский), так и российские (С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, А.А. Шахматов) ученые, доказав, что полного запустения территории Украины после татарского нашествия не было, что население ее никуда не уходило и никакой иной народ в южную Русь не переселялся.

Однако в отношении языка миф по-прежнему жив. То здесь, то там появляются книги, авторы которых упорно продолжают выводить украинский язык из польского. При этом они отнюдь не стесняются в выражениях. Вот характерная цитата: «Литературный язык Малороссии XVI—XVII веков — это какой-то ублюдок из языков южнорусского, церковнославянского и особенно польского». Да что там говорить, если даже такой выдающийся писатель- демократ, как А. Солженицын, в своей нашумевшей брошюре «Как нам обустроить Россию» определяет украинский язык не иначе, как «искаженный ненародный язык, нашпигованный немецкими и польскими словами».

_{КИЕВСКАЯ РУСЬ (КОНЕЦ Х-ХII вв.). ОБРАТИТЕ ВНИМАНИЕ НА СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫЙ «ФЛАНГ» ЭТОЙ КАРТЫ — ЗОНУ НЕПОСРЕДСТВЕННОГО СОСЕДСТВА СЛАВЯНСКИХ И УГРО-ФИНСКИХ ПЛЕМЕН. ОНА ЖЕ — ЗОНА ФОРМИРОВАНИЯ БУДУЩЕГО МОСКОВСКОГО ГОСУДАРСТВА!}

ЯЗЫК КИЕВСКОЙ РУСИ: ДОМЫСЛЫ И ФАКТЫ

Чтобы выяснить, где же истина, необходимо, прежде всего, четко уяснить, на каком языке говорил народ Киевской Руси. Скажем сразу, сделать это далеко не просто, поскольку древнерусская литература создавалась на церковнославянском (или по-другому, старославянском) языке. Этот язык образовался на основе староболгарского, как письменный язык славянства, и был принесен на Русь греками вместе с богослужебными книгами. На нем написаны все наши летописи, а также светские литературные произведения, включая знаменитое «Слово о полку Игореве».

И все же, несмотря на то, что древние летописцы писали на церковнославянском, они зачастую вставляли в текст разговорные слова и даже целые фразы. Так вот, внимательное исследование киевских и галицких летописей, а также светской литературы XI—XIII столетий, начатое еще А. Крымским и продолженное современными лингвистами, открыло в этих текстах немалый пласт украинской лексики. Вот только некоторые встречающиеся там слова: парубок, окріп, глум, вежа, батіг, оксамит, бунчук, матиця, недбальство, віття, гілля, колода, cтpixa, жито, стегно, лiчбa, коло, яруга, кожух, оболонь, гай, полонина, гребля, рілля, джерело, глечик, багаття, криниця, збіжжя, лазня и многие другие. А в «Слове о полку Игореве» автор употребляет даже целые выражения, такие, например, как «6icoвi діти», «туга ум полонила», «прадідня слава», «ничить трава жалощами».

Помимо литературных источников сохранилось и немало других письменных свидетельств живого разговорного языка в виде всевозможных надписей на стенах храмов, на оружии, предметах домашнего обихода и т.д. Так, например, вблизи села Хвощевое Полтавской области был найден меч, датированный X— XI веками, на котором имеется надпись «коваль Людота», Украинский ученый С. Высоцкий открыл в Софийском соборе древние надписи на стенах — граффити. На одной из них выбита молитва князя Владимира (в крещении — Василия), где есть слова «помозі рабу твоему Василеві». По-украински звучат и известные нам летописные топонимы (Печерська Лавра, Довбичка, Либідь, Почайна, Стугна, урочище Угорське, гори Угорські и т.д.), и имена собственные (Володимир, Володарь, Василько, Михалко, Варяжко, Ляшко и т.д.).

Современные лингвисты отмечают в языке Древней Руси наличие многих особенностей, которые являются определяющими именно для украинского языка. Среди них наиболее выразительными являются глаголы на «-ти» (жити, нести и т.п.), на «-мо» (маємо, віруємо, даємо и т.п.), звательный падеж (брате, дружино, княже и т.п.), наличие мягкого «г», слияние звуков «ы» и «i» в среднее «и», переход «е» в «о» после шипящих (чоловік, жона, пшоно и т.п.), чередование согласных «г-з», «к-ц», «х-с» (дорога-дорозі, жінка-жінці, кожух-кожусі и т.п.).

Но особенно показательным является употребление древними русичами гласного «i» на месте старославянского «ять», где россияне сегодня употребляют «е» (літо, сніг, сіно, віче, діло, ліс, діти и т.п.). Этот факт подтверждается сегодняшним произношением «і» вместо «ять» не только в украинском языке, но и в новгородских говорах. Да и в самом русском (!) языке в корнях некоторых слов, например, в таких как «сИдеть» (от старославянского сЪдЪти), «повелИтель» (от повелЪти), «свидетель» (от вЪдати) до сих пор сохранилось исконное произношение.

Таким образом, можно утверждать, что в Древней Руси говорили на языке, который был гораздо ближе современному украинскому языку, нежели русскому. В этой связи, возможно, правильнее было бы называть его древнеукраинским, а не древнерусским.

В XI—XII веках начинается колонизация северо-восточного Залесского (Ростово-Суздальского) края выходцами из Киевской Руси. Здесь древние русичи столкнулись с коренными финно-угорскими племенами: мерей, весью, водью, муромой, мещерой, пермью и др. Многие из этих племен имели города, например, меря — Ростов, весь — Белоозеро, мурома — Муром, но все же в культурном плане они находились на более низкой ступени развития. Все эти племена были покорены и ассимилированы русичами. Покоренные народы восприняли и язык завоевателей, подобно тому, как древние галлы восприняли язык завоевавших их римлян. Но так же как язык романизированных галлов отличался от латыни, так и язык русифицированных финно-угров отличался от древнеукраинского языка (языка Древней Руси).

 _{ВАСИЛИЙ КЛЮЧЕВСКИЙ — КРУПНЕЙШИЙ ИСТОРИК РОССИИ НАЧАЛА ХХ ВЕКА — ДОЛГИЕ ГОДЫ ИССЛЕДОВАЛ СООТНОШЕНИЕ ДРЕВНЕРУССКОГО (СТАРОУКРАИНСКОГО) И РУССКОГО ЯЗЫКОВ}

Отличия эти носили определенные лингвистические закономерности и заключались, например, в упрощении слов (гаплология), перестановках букв и слогов (метатеза), выпадении начальных букв, редуцировании гласных и оглушении согласных, утрате или искажении грамматических форм и т.д. Обо всем в рамках статьи рассказать сложно, поэтому рассмотрим лишь наиболее характерные языковые явления в контексте словообразования, фонетики и грамматики.

МЕТАМОРФОЗЫ, КОТОРЫЕ ДАВНО НЕ ЗАМЕЧАЮТСЯ

Упрощение слов путем отбрасывания букв и слогов в лингвистике называется гаплологией. И хотя в строгом смысле под данным термином обычно понимается отбрасывание соседних одинаковых слогов, в русском языке это явление получило более широкое распространение, когда не только устраняется повтор какого-то «лишнего» слога, а любой слог (буква) просто отбрасывается безо всяких на то причин. Сравните, например, следующие пары украинских и русских слов: калюжа — лужа, горобина — рябина, каламутный — мутный, розум — ум, колода —лодья, частина — часть, година — год, звитяжець — витязь, обожнювать — обожать, супутник — спутник, крапля — капля. Совершенно очевидно, что русские слова образовались от соответствующих украинских путем отбрасывания слогов и выпадения букв. Приставка «су-» является довольно древней и до сих пор используется в таких русских словах, как сугроб, супруг, суглинок и др., а вот в слове «супутник» буква «у» просто «потерялась», так же как и буква «р» в слове «крапля» (вспомните русские слова, где она сохранилась — «накрапывать», «крапать», «крапленый»).

Характерным для русского языка является также отбрасывание начального «в» в словах перед гласным. Речь идет о следующих украинско-русских соответствиях: він — он, вікно — окно, вогонь — огонь, вістря ~ острие и т.п.. Однако, может быть, это не россияне отбросили «в», а, наоборот, украинцы его «добавили». Но как тогда объяснить наличие буквы и звука «в» в таких, например, русских словах, как «восемь» (вместо логичного «осемь»), «вобла» (вместо «обла»), а также в таком диалектном слове, как «вострый», или вполне литературном «навострить»? Только тем, что в них оно сохранилось, а в остальных — утратилось. Интересны здесь и английские параллели. Вспомните, например, слово one (один), которое хотя и пишется без «в», но читается как «ван», или слово window (окно), которое сохранило первичное «в». Сюда же следует добавить и литовское wenas (один).

Отбрасывание начального «в» в русском языке связано с тем, что оно воспринимается как предлог. Именно так, например, столица Польши — Варшава —в некоторых русских диалектах превратилась в Аршаву (сравните фамилию Аршавский).

Кстати говоря, для русского языка характерно отбрасывание звука «в» не только в начале, но и в середине слов. Так, например, он исчез в словах «обязать», «обязательство», «оболочка». Слово «обязать» произошло от слова «обвязать», а слово «оболочка» от «обволочь».

Еще один пример — «выпадение» звука «ш» в сравнительной степени прилагательных и наречий. Сравните, ширше — шире, сильніше — сильнее, тихіше — тише, сміліше — смелее и т.д. Но в русском языке «ш» (или «ж») в сравнительной степени все же сохранилось, например, в словах «лучше», «глубже».

Еще одно, не менее интересное, явление в языке получило название метатезы, и означает оно перестановку слогов внутри слова. Вот примеры украинско- русских пар слов с перестановкой слогов: долонь — ладонь, ведмідь —медведь, скалозуб — зубоскал, сироватка — сыворотка, пелюсток — лепесток, суворий — суровый, кучерявий — курчавый. Какие же из этих слов являются более древними, а какие образовались в результате перестановки, или попросту говоря «коверканья» слов?

Прежде всего, в русском литературном языке имеется устаревшее слово так называемого высокого стиля — «длань». Кроме того, сюда же следует отнести и слова «долина», «дол». Подобные же слова имеются во всех славянских языках, а также наиболее близком им литовском — delnas. Таким образом, форма «долонь» более древняя, чем «ладонь». Слова вроде «ведмедь» и «скалозуб» означают лиц, получивших свои имена по определенному действию, а именно «ведающий медом», «скалящий зубы». Исходя из грамматического правила, что определяющее слово стоит перед определяемым лицом (красивая женщина, толковый специалист и т.п.), первичной (и грамматически более правильной) следует признать форму «ведмедь» и «скалозуб», а не «медведь» и «зубоскал». Слово «сироватка» проверяется словом «сырой», от которого оно и произошло. Что касается слова «суворий», то вспомните хотя бы великого русского полководца Суворова или русское слово «север». В подтверждение первичности слова «суворий» говорят и латинское severus, и английское severe.

Метатеза представляет собой хотя и нерегулярное, но все же довольно распространенное фонетическое явление и, как утверждают лингвисты, наиболее часто встречается в заимствованных (!) словах. Это и понятно. Заимствованное слово лишается поддержки со стороны однокоренных слов родного языка, что способствует меньшей устойчивости слова, перенесенного в чужую языковую среду.

Очень интересно такое явление, как замена одних слов другими в результате смещения понятий. В лингвистике это явление именуется межязыковой ономастикой. Фино-угорские племена, перенимая у колонистов древнеукраинский язык, не всегда воспринимали славянский способ мышления, поэтому зачастую они придавали несколько иной оттенок многим древнеукраинским словам, которые в звуковом оформлении остались почти без изменений. Так, например, украинское слово «лихий», т.е. злой, плохой, стало означать «смелый, удалой»; украинское «лаяти», т.е. ругать, — лаять; украинское «дитина», т.е. ребенок, превратилось в «детина», т. е. крепкий, сильный мужчина; украинское «вродливый», т.е. красивый, приобрело противоположный смысл, а именно «уродливый». Таких примеров полного или частичного переосмысления слов можно было бы привести великое множество.

Но особенно четко межязыковая ономастика проявилась в понятиях, связанных с обрядовостью, и, прежде всего, похоронной и свадебной. Известно, что с переходом от обряда трупосожжения к обряду трупоположения, древние славяне выработали соответствующую систему терминов и определений. Так, например, деревянный ящик, в который клали труп, назывался «труна» (от слова «трухла, трухлявая»); небольшой холмик, который насыпали на месте захоронения — «гробом» (от «сгребать»), а большой холм — «могилой». Именно так именуется вся эта ритуальная цепочка во всех славянских языках. В русском же языке произошло смещение: труна стала называться гробом, гроб — могилой, а могила — курганом. О том, что гроб — это не деревянный ящик, а именно надгробный холм, осталась память только в таких русских словах, как «сугроб», «надгробие», а также в выражении «гроб Господень», где под гробом понимается склеп.

Такое же смещение понятий имеется и в свадебных обрядах. Сам праздник скрепления брачных уз между мужчиной и женщиной россияне называют «свадьбой», хотя свадьба, то есть сватание, сватьба (укр. «сватання») — это процесс (именуемый также помолвкой), когда к будущей жене еще только засылаются сваты для участия в переговорах. Таким образом, утратилось первоначальное название праздника оформления супружества — «весілля», происходящего от слова «веселиться». Подтверждением первичности слова «весілля» может служить английский язык, где слово marriage (свадьба) происходит от слова merry (веселый).

Своеобразно употребляется в русском языке и слово «невеста» в значении «новобрачная». Большинство филологов склоняются к мнению, что слово это означает «неведомая», то есть «неизвестная». Однако неизвестной она является не для самого новобрачного, а для семьи жениха. Поэтому практически во всех славянских языках слово «невеста» означает «невестку», т.е. жену сына. В украинском языке «невістка» означает именно это понятие, а сама невеста именуется «нареченой», что более соответствует реалиям.

Еще одним примером неверного употребления слов в результате смещения понятий является слово «неделя». В русском языке оно означает период времени, состоящий из семи дней. Однако называть этот период неделей более чем абсурдно, так как шесть дней в неделе посвящены труду. На самом деле неделя —это только один, седьмой день, который является свободным от труда, то есть выходным. Именно так — «неділя», т.е. «день, когда ничего не делают» — и обозначается этот день в украинском языке, а вся семидневка называется «тиждень».

Для русского языка характерно также преобразование или вообще исчезновение некоторых грамматических форм. Так, например, совсем «потеряли» россияне звательный падеж, который и поныне существует как в украинском, так и в большинстве славянских языков. Примером искажения грамматической формы могут служить приветствия. Так, россияне говорят «Добрый день», «Доброе утро», «Добрый вечер». Украинцы же приветствуют с использованием родительного падежа, а именно «Доброго дня», «Доброго ранку» и т.д. Подтверждением того, что именно такая форма является более древней, служит и сохранившееся в русском языке пожелание «Спокойной ночи» (а не «Спокойная ночь»),

От словообразования и грамматики перейдем к фонетике. Одним из наиболее характерных признаков для русского языка является редуцирование. В результате редуцирования конечное «- ти» в глаголах превратилось в «- тъ» (дати — дать, знати — знать, стояти — стоять и т.п.). Результатом редуцирования явилась и утрата мягкого знака в прилагательных (крупьний — крупный, городьский — городской), а также твердого знака перед «я»: вязать, мясо, пять и т.д.

Очень наглядно редуцирование проявляется в так называемом «аканьи». Так, финно-угры в словах с безударным «о» начали произносить его как «а». В современном русском, даже литературном, языке «аканье» стало нормой. В нем, несмотря на написание, никто не выговаривает «молоко», «вода» — надлежит говорить «малако», «вада» и т. д. Причина этого состоит в особенностях речевого аппарата финно- угорских племен — автохтонного населения России.

К другим фонетическим влияниям финно-угорского произношения следует отнести «цокание» (сравните: чапля — цапля, колодязь — колодец, танок — танец, квіти — цветы и т.д.), оглушение звонких согласных, когда, например, слова «зуб», «народ» читаются как «зуп», «нарот» и т.д.

Следствием оглушения явилась «потеря» некоторых звуков, произносить которые финно-уграм было тяжело, а именно мягкого «г», слитных звуков «дж» и «дз», являющихся звонкими аналогами звуков «х», «ч» и «ц». В некоторых словах изменилось даже написание этих звуков, например, бджола — пчела, джміль —шмель и т.д.

Очевидно под финно-угорским воздействием многие окончания в древнеукраинских прилагательных на «-ий» были заменены на «- ой». Сравните, например, такие пары слов, как молодий — молодой, живий — живой и т.д. Это же отразилось и в фамилиях: Толстой, Дикой, Руцкой и т.д. Любопытно, что даже чисто украинским фамилиям также заменили окончание, например, Швидкой.

Из всех славянских языков особенностью только современного русского языка является также усиленное развитие так называемого «йотирования», приведшее к тому, что подавляющее количество слов с исконным, свойственным всем другим славянским языкам «э» превратилось в «е», т. е. в «й+э». Из всех слов, пожалуй, лишь слова «этот», «эта», «это», «эти» сохранились без йотирования. Все другие слова: этаж, электричество, экипаж и т. д. —иностранного происхождения. Получается странное явление: звук «э» в русском языке вроде бы не забыт, но в русских словах его уже нет.

Еще одним серьезным влиянием, которому подвергся русский язык было существенное воздействие церковнославянского языка. При этом старославянское языковое влияние проявляется не только в старых памятниках письменности, но и в современном литературном русском языке. Сегодня многие российские лингвисты признают, что целый ряд особенностей современного русского литературного синтаксиса, в отличие от разговорной русской речи (!), является наследием или дальнейшим развитием синтаксических черт старославянского языка. Старославянскими по происхождению или образованными позже по церковнославянским образцам являются многие термины и названия отвлеченных понятий в русском языке. Это проявляется как в фонетике, так и в словообразовании и морфологии современного русского литературного языка.

Так, например, под воздействием церковнославянщины в русском языке слоги —оро-, — ере-, —оло- были заменены на — ра-, —ре-, —ла-, (огорожа — ограда, морок —мрак, дерево — древо, голова — глава и т.д.), звуки «щ», «ж», «дж» заменены сочетанием «жд» (дощ — дождь, кожний — каждый, одежа — одежда, збуджувати — возбуждать и т.д.). Суффиксы —ач, —оч заменились на —тель (читач — читатель, слухач — слушатель и т.д.), суффикс —ство на суффикс —ствие (дійство — действие, слідство — следствие и т.д.). К словообразовательным признакам старославянизмов относятся также неполногласные приставки вроде пре-, пред-, чрез-, а также приставки из- (ис-), воз- (вос-) и другие.

Очевидно, приведенного материала вполне достаточно, чтобы убедиться в огромном воздействии на русский язык (гораздо более значительном, чем на украинский) церковнославянского языка. В русском языке старославянизмы являются важнейшим компонентом его структуры, определяют в известной мере его характер и историческое развитие, в то время, как в украинском они представляют всего лишь дополнительный элемент.

КТО «СТАРШИЙ БРАТ»?

Как же случилось, что исконно славянский, древнеукраинский язык оказался в положении «младшего брата»?

В конце XVIII века царское правительство, ликвидировав политическую автономию Украины, поставило целью полностью нивелировать и украинский народ, влить его в великорусскую нацию. Литература, образование на украинском языке не только не развивались, но и преследовались. Если во второй половине XVII—в начале XVIII столетий украинская культура, представленная такими ее творцами, как Ф. Прокопович, С. Яворский, Е. Славинецкий и другие, оказывала огромное влияние на развитие российской, пробуждая в ней интерес к мировой цивилизации, то со второй половины XVIII столетия начинается постепенный процесс поглощения украинской культуры российской. Украинский язык объявляется провинциальным, крестьянским и если и используется просвещенными украинцами, то в большинстве случаев для шутки, анекдота. С тех пор серьезные труды, в том числе исторические и по сути своей патриотические (например, знаменитая «История Русов»), писались на русском языке.

Иван Котляревский и его последователи, среди которых и великий Кобзарь, возродили украинский народный язык, сделав его литературным. И хотя в царской России для развития украинского языка были отнюдь не тепличные условия, все же решающий удар по нему нанесли большевики. Поиграв в «украинизацию», советское правительство начало проводить последовательную политику вытеснения украинского языка практически изо всех сфер общественной жизни. В сталинскую, как впрочем и в последующие, эпоху процесс идеологизации и мифологизации коснулся не только истории, но и такой, казалось бы, далекой от политики сферы, как язык. Несмотря на декларируемое равенство народов, лишь один язык объявлялся языком «межнационального общения» (читай государственным), остальным же была уготована участь провинциальных, или, если хотите, местных языков.

Длительное применение запретительных мер в отношении украинского языка и культуры российским царизмом, «интернационалистическая» политика советского режима привели к тому, что ментальность многих украинцев трансформировалась в сторону пассивного принятия установившегося порядка вещей, конформизма с более агрессивным и настырным «братом». Как отмечал М. Грушевский, произошло «самоотречение малороссов». Это, в частности, можно наблюдать и на отношении к своему языку многих украинцев, которые не хотят учиться говорить по-украински, стесняются языка своих предков.

Между тем еще Г.Ф. Квитка- Основьяненко в декабре 1841 года в письме к известному российскому издателю А.А. Краевскому, дискутируя о необходимости развития украинской литературы, писал, что «о малороссийском языке нельзя спорить, не знавши обеим сторонам его в совершенстве». И далее, сетуя на то, что молодым украинским литераторам не дают возможности печататься в российских журналах, писатель отмечал: «Дайте нашим юношам возмужать, опериться, т.е. познакомиться с пером, — они докажут и утвердят, что великороссийский язык есть только наречие нескольких губерний, дитя, и то не старшее, нашего языка, старшего сына коренного славянского».

На давность украинского языка, его первенство среди братских славянских языков указывали также многие зарубежные и отечественные ученые, такие как К. Абель, П. Шафарик, М. Красуский, А. Шахматов, М. Максимович, П. Лукашевич, М. Драгоманов, А. Крымский, А. Потебня, С. Смаль-Стоцкий и другие.

Автор этих строк далек от мысли считать какой-то язык лучшим, а какой-то худшим. Уже сама постановка такого вопроса является неправомерной. Вульгарная аксиология (теория оценок) не в состоянии объективно оценить язык, а лишь выделяет несущественные признаки того или иного языка, зачастую гипертрофируя их.

Вместе с тем, необходимо помнить, что в мире существует множество различных языков (по данным ЮНЕСКО, их насчитывается свыше двух тысяч), и все они разные, то есть чем-то отличаются один от другого. Отличаются по числу говорящих, по развитости общественных функций, типу морфологии и синтаксиса, наличию и характеру письменности и, наконец, по времени происхождения.

Существующие на сегодняшний день данные лингвистической науки позволяют со всей уверенностью считать, что украинский язык не только древнее своего «собрата» русского языка, но и до сих пор остается более непосредственным и свежим, сохранившим нетронутыми множество исконно славянских слов и понятий. Очевидно, поэтому в поисках меткого, «самовитого» слова в разное время к нему не единожды обращались многие известные русские писатели и поэты.

Владимир СЕЛЕЗНЕВ, журналист, г. Днепропетровск для газети ДЕНЬ

№211, суббота, 2 декабря 2006